Я иду искать. История первая - Страница 99

Йерикка перелистнул книги. Понимающе сказал:

— Стихи твоего деда... Ты их, наверное, очень любишь?

— Я их почти не знаю, — не стал притворяться Олег.

— Такие хорошие?! — искренне удивился Йерикка. Перевернул ещё несколько листов и, не обращая внимания на толпу вокруг, прочёл:

— Не умалю заслуг бородача,
Сыскавшего бесценный первый камень.
Но Женщина — начало всех начал.
Но женскими невидными трудами
Был обжит край, был вздут огонь в печах,
Хлеб испечён и выношены дети.
Поистине всё лучшее на свете,
Всё в Женщине — начале всех начал...

— Наверное, он посвятил их своей жене.

— Вряд ли, — покачал головой Олег. — Он писал, что мало уделял ей внимания. И даже прощенья просил... только вот поздно — уже после смерти.

— Вот как? — кажется, Йерикка удивился. А Олег попросил:

— Пошли, покажешь мне, чем тут торгуют.

* * *

К тому времени, когда деловой шум ярмарки затих и сменился шумом веселья, Олег «уходился». Они раз двадцать прошли ярмарку насквозь, и Йерикка показывал всё новые и новые товары. Олег купил пачку чая в серебристой фольге, совсем земной. Несколько раз они перекусывали пирогами с лотков разносчиков — горячими, мягкими и умопомрачительно вкусными. И разговаривали, сами не заметив, как остановились, присев на край чьего-то воза, около большой утоптанной площадки, на которой и вокруг которой уже начал бурлить народ. Только сейчас Олег обратил внимание, что уже поздний вечер.

— День напролёт вас ищем! — послышался знакомый голос, и мальчишки, обернувшись, увидели Бранку, Гостимира и ещё с полдюжины парней и девчонок из Рысей. Шумной компанией они подошли к друзьям и расселись на возах. Посыпались вопросы:

— Купил?

— Забрать-то когда?

— А кроме огненного боя ничего?

Йерикка отмахивался. Бранка, ловко усевшись рядом с Олегом, обиженно сказала:

— За-про-сон усвистал, не побудил одно. Вместе б ходили.

— Йерикка не велел, — поспешно перевёл стрелки Олег, хоть это и было не очень красиво. От Бранки пахло нагретой тканью, ромашкой от волос и холодной водой. Поспешно порывшись в кармане джинсов, Олег достал орешки, которыми так и не попользовался. — Угощайся, вот.

— Угощай, — лукаво сказала Бранка. Олег, поднатужившись, раздавил орех об орех, протянул девчонке очищенные ядрышки:

— Держи, я сейчас ещё расколю.

Здесь, как успел заметить Олег, эти орехи лопали, как в его мире — семечки. Где бы не собирались славяне на короткое время — обязательно оставляли после себя шелуху скорлупок.

Два рожка визгливо задудели какую-то странную ломаную мелодию, и на мгновенно расчистившуюся середину утоптанного круга вышел совершенно седой гигант с гладко выскобленным подбородком и могучими усами, которые, будучи заложенными за уши, спускались до плеч. На головной повязке у него были знаки Орлов. Расшитую кожаную безрукавку в юношески стройной талии стягивал широкий кожаный пояс с серебряной пряжкой, украшенной красными камнями, а ремни, стягивающие «сапоги», были сделаны из узорчатой, переливающейся всеми цветами радуги, кожи. Старик начал пританцовывать-приплясывать, то нагибаясь к земле, то выпрямляясь, то раскидывая руки, то идя вприсядку, то почти падая, то подскакивая... В наступившей почти полной тишине Олег услышал его сильный, но дурашливый голос, выкрикивавший:

— Ой, давайте, парни, драться,
Чем задумавшись ходить!
Я один сюда пришедши,
Вам слабо меня побить!

Почти тут же в круг вышли трое молодых мужиков — в разных повязках, но с одинаковыми длинными палками. Переглянулись — и напали. Одновременно и всерьёз.

Потом начался какой-то идиотизм... Один из нападавших грохнулся наземь; у второго из рук вылетела палка; третий сам её выпустил и зарылся носом... Старик, продолжая свой танец, завопил:

— Мой кистень — моя игрушка,
В чистом поле — за дружка!
Разлетайся, черепушка,
Басурманская башка!

Теперь Олег различил у него в руке выскользнувшую из рукава тусклую гирьку на тоненьком ремешке. Действовал ею старик обалденно, заставляя всех троих кувыркаться снова и снова. Из толпы выскочили ещё трое, бросились с такими же палками на помощь... Олег заметил, как из другого рукава старика серой тенью выскочил второй кистень — и к старому бойцу просто стало не подойти: его окружало сплошное серое сияние, издававшее низкий посвист:

— Хорошо тому живётся,
У кого стеклянный глаз!
Он не колется, не бьётся,
И сверкает, как алмаз!

— Это Яр Туроверыч, — с уважением и неприязнью, прозвучавшими в голосе одинаково отчётливо, сказал Йерикка. — Когда-то он убил одного из моих прадедов, тогдашнего князя племени... Яру было шестнадцать; он вызвал прадеда на поединок в полном вооружении, а сам вышел с одним кистенём. И убил одним ударом — перехлестнул ремень через щит, пробил шлем и голову... Такого бойца поискать, хоть и лет ему много.

Старый Яр подобрал оба кистеня и положил руку на плечо рослого парня — выскочив из толпы, тот с готовностью подставился и гордо посмотрел кругом. Вот тогда Олег и узнал в парне своего вчерашнего обидчика.

Юный Орёл тоже задержал взгляд на землянине. Скривив губы, что-то сказал старику, кивая на Олега.

— Так этот дуб его внук? — спокойно спросил Олег, уже зная, что сейчас будет и веселея от азарта. Йерикка, ничего не заподозрив, кивнул, но Бранка, обострённым женским чутьём что-то ощутив, взяла Олега за рукав: